Медведь, завершивший в летописи прения о вере с волхвами, был главным героем одной легенды, восходящей к древнерусским временам. В ней рассказывается об основании Ярославля. Это было в начале XI в., когда князь Ярослав, прозванный Мудрым, правил еще в Ростове. На месте будущего Ярославля — у впадения Которосли в Волгу — находилось урочище, называемое Медвежий угол. Там обитали «человецы поганыя веры» — язычники. Поклонялись они богу Нижнего мира (Волосу, Керемету), в святилище которого — керемети — горел неугасимый огонь и совершались жертвоприношения. Обряды совершал особо почитаемый кудесник.

Купцы, ходившие по Волге, непрестанно жаловались князю Ярославу, что язычники грабят их караваны. Тогда князь с дружиной двинулся к Медвежьему углу. Язычники уступили силе и клялись своим богом в верности князю, креститься же не желали. Князю пришлось вновь вернуться туда уже со священниками, но язычники выпустили на князя некоего «лютого зверя» и псов, чтобы они растерзали пришельцев. Князь — секирой убил зверя. Строптивые язычники покорились, легенда же о княжеской победе дожила до нового времени — так в гербе Ярославля появился медведь с секирой.

В ярославской легенде переплелись воспоминания о древнем язычестве — клятва богом Волосом, местные обычаи меря, жертвоприношения в керемети. В легенде невозможно отделить славянское от финского, тем более, что само имя Волоса могло попасть в летопись через славянского монаха-летописца хорошо знакомого именно с славянским язычеством. У финно-угров широко бытовали поверья о колдунах — шаманах, умевших оборачиваться медведем. Существует например рассказ об одном из них, имевшего медвежьи лапы, напавшего уже в XIV в. на христианского миссионера Стефана Пермского.

Еще на рубеже 19-20 века у финнов пастух, наделявшийся колдовскими способностями, перед выпасом скотины в лесу проводил по спине каждого животного медвежьей лапой с когтями. Пермские финны удмурты верили, что нельзя ломать сучья в священной роще керемети или луде — иначе ее хозяин Луд явится в облике медведя и растерзает нарушителя запрета.

У финно-угров почитание медведя восходит к прауральской эпохе, а следы его культа на севере Европы известны археологам по крайней мере со 2 тыс. до н. э. Многочисленные пластины-амулеты в пермском зверином стиле обнаружены на жертвенных местах и в поселениях Прикамья: они изображают голову и передние лапы, медведя так, как принято было их укладывать во время «медвежьего праздника», завершавшего удачную охоту на этого зверя.

Можно считать эти изображения первой «геральдической» композицией, предшественницей герба Ярославля. Одна из таких привесок, найденная в могильнике финского племени мурома на Оке, по соседству с верхневолжской мерей, имела также специальные «шумящие» привески на цепочках с утиными лапками на концах.

Можно считать, что эта привеска воплощала финно-угорский миф о Мироздании: ведь согласно мифам финно-угров медведь был спущен с неба на землю (таков Консыг-Ойка, или «Когтистый старик», у обских угров), сама же Земля была поднята со дна первичного океана водоплавающей птицей.

Звериная композиция из Пермской земли включает медведя, который терзает голову лося или ящера, и хищную птицу, которая когтит самого медведя. Звериные образы воплощают отношения между тремя мирами финно-угорской Вселенной — Небом, Землей и Преисподней: в карельской песне-руне рассказывается, как орел должен был распотрошить брюхо щуки, которая проглотила яйцо, снесенное птицей-демиургом.

В одной из могил средневековых марийцев (Нармонский могильник) найдена привеска, где на туловище медведя изображен солярный знак — свидетельство его небесного происхождения; в мифе саамов солнце Пейве разъезжало по небу на медведе. Там, где начиналось знаменитое восстание волхвов — в Верхнем (Ярославском) Поволжье — и где обитателями были люди народа меря, археологами был изучен уникальный погребальный обряд.

В больших группах ярославских курганов IX–XI вв. наряду с оружием, украшениями, жертвенной пищей, посудой найдены глиняные амулеты — кольца и имитации медвежьих лап.

Помимо Верхнего Поволжья такие амулеты найдены только в курганах Аландских островов на Балтике, где жили как скандинавы, так и наши финны: куда группа переселенцев и перенесла этот обычай из Верхнего Поволжья.

Обряд был мало понятен археологам, хотя почитание медведя — и медвежьих лап — было распространено повсюду, где водился этот зверь. Остатки настоящих медвежьих лап и подвески из медвежьих клыков — обычная находка в раннесредневековых могилах Северной и Восточной Европы. Широко распространены также представления о том, зачем человеку после смерти могут понадобиться медвежьи лапы, особенно — когти: согласно этим представлениям, умершему (как и упомянутому выше шаману у коми) нужно было взобраться на Мировое древо или ледяную гору, чтобы достичь загробной обители. Охотник коми, которому удавалось в одиночку убить медведя, отрубал животному лапы и хранил их, чтобы удача не оставляла его.

Однако сравнительно недавно, в 1970 г., археологи нашли в погребении одного из ярославских курганов не глиняный или бронзовый амулет, а остатки настоящей медвежьей лапы, на палец которой был надет серебряный перстень с сердоликовой вставкой. В могиле были погребены две женщины, рядом с одной из них — девочкой 11–13 лет — и обнаружена эта уникальная находка.

Исследователи предположили, что перед нами — древнейшее свидетельство медвежьей свадьбы, широко распространенного у финнов мифологического сюжета о женитьбе медведя на девушке из человеческого рода.

Мордовская песня рассказывает о девушке, которая пошла по грибы, заблудилась и была унесена медведями в их дом. Там она рожает от медведя детей, печет пироги, занимается хозяйством. Наконец, она решается навестить родителей и берет с собой «мужа». Сама она заходит в избу, а медведя оставляет на дворе: тут братья лесной жены и убивают зверя. Сестра проклинает их — ведь они оставили ее без мужа и кормильца.

Мы еще не раз встретимся с этим сюжетом при изложении финно-угорских мифов: от браков со священными животными рождались богатыри-первопредки (таков Кудым-ош у коми).

Интересно, что мотив сожительства девушки-женщины и медведя крайне распространен на территории нашего Севера, он есть и в русских сказках и в русском фольклоре.

Например в Верхнем Поволжье сохранились пережитки этого мотива: ряженые медведями на свадьбах валили на пол девушек, мазали их сажей, а сама «молодая» — невеста — именовалась медведицей.

У мордвы одна из родственниц молодых встречала их обряженной в вывернутую наизнанку шубу — изображала медведицу. У карел же медвежьи лапы повсеместно использовались в качестве свадебных оберегов.

Нужно добавить, что девочка не случайно была обручена с медведем после смерти: умершие до замужества, не избывшие свой жизненный срок, считались особенно опасными после смерти, так как становились злыми духами. Чтобы нейтрализовать опасность — возвращение умершей в мир живых, девочке подобрали подходящего лесного «жениха».